Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Добрался до Януша Корчака.
Стыдно мне, стыдно.

"Воспитатель в частном доме редко находит благоприятные условия для работы с детьми. Скованный недоверчивым контролем, он вынужден лавировать между чужими указками и своими убеждениями, извне идущим требованием и своим покоем и удобством. Отвечая за вверенного ему ребенка, он терпит последствия сомнительных решений законных опекунов и работодателей. Вынужденный утаивать и обходить трудности, воспитатель легко может деморализоваться, привыкнуть к двуличию — озлобится и обленится".

"Бывает, учитель заигрывает с детьми, хочет быстро, дешево, без труда вкрасться в доверие. Хочет порезвиться, если в хорошем настроении, а не кропотливо организовывать жизнь коллектива. Подчас эти барские поблажки перемежаются с приступами дурного настроения. Такой учитель делает себя посмешищем в глазах детей".


"Благие намерения при отсутствии профессионализма быстро выстилают дорогу в педагогический ад. Три его круга хорошо известны: 1. Вселенская скорбь как результат мнимого оскорбления в лучших чувствах: «Я к ним со всей душой, а они…». 2. Подсказки более «опытных» коллег быть пожёстче, держать дистанцию. 3. Переход к репрессивной педагогике".

Последнее от составителя, но тоже хорошо.

---

Вот интересная цитата:
"Из всего этого тяжелого морального труда я не вынес ничего, кроме изворотливости ума, ослабившей во мне силу воли, и привычки к постоянному моральному анализу, уничтожившей свежесть чувства и ясность рассудка".
Л.Н. Толстой "Отрочество"

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

"Я в первый раз в жизни изменил в любви и в первый раз испытал сладость этого чувства. Мне было отрадно переменить изношенное чувство привычной преданности на свежее чувство любви, исполненной таинственности и неизвестности. Сверх того, в одно и то же время разлюбить и полюбить — значит полюбить вдвое сильнее, чем прежде."
Л.Н. Толстой "Детство"

---

на пути в Шибальбу

Наступило лето, начались каникулы, и я читаю мифы индейцев Южной Америки и Юкатана: майа, муисков, киче. Неожиданно умиротворяет ритм повествования, характерные для мифов и легенд повторения облегчают чтение и запоминание, непривычнее имена ласкают ухо своей аллитерацией на КЧ, ХП, обилием гласных У и А…
Тайна далекого континента завораживает: огромные брошенные горда в горах и джунглях, кровавые жертвоприношения, необузданная жестокость, удивительная еда и напитки.
Но меня, как обычно, торкает всё, что связано со словом. Так в книге народа киче «Пополь-Вух» есть очень интересные моменты. Так акт творения мира основывается, как и в одной известной книге, на слове. Именно Слово богов обладает силой творения. Но первые боги создают безмолвный мир, они ужасаются: «Неужели только молчание и только тишина будут под деревьями, под лианами?». Тогда боги создали животных и птиц, дали им гнёзда и обиталища и повелели: «Говорите, кричите, щебечите <…> согласно своему роду, каждый согласно своему способу! <…> Называйте же наши имена, восхваляйте нас <…> говорите громко, призывайте нас, почитайте нас!». Но звери, конечно же, начали кудахтать, щебетать, реветь – на свой лад, но никто из них не мог произносить слова. Это расстроило богов, поэтому они решили изменить порядок вещей: они не отобрали пастбища и жилища у животных, но назначили их в пищу тем, кто сможет говорить, то есть людям.
Однако люди были сотворены не сразу, а только с третьей попытки. Сначала боги сотворили человека из земли, из глины и увидели, что это получилось неудачно: глина была слабой, создание не имело силы, не могло размножаться, голова кренилась, зрение было затуманено. В первый момент творения существо могло говорить, но не обладало разумом. Поэтому боги уничтожили творение.
Далее боги решили сотворить мужчину из дерева, а женщину из тростника. И эти существа были очень похожи на людей: они могли ходить, размножаться, строить дома, заводить собак, добывать пищу, говорить… Но деревянные люди не имели ни души, ни разума. Поэтому они забыли богов и бесцельно ходили на четырёх ногах. А поскольку они не хотели заботиться о богах и почитать их, их нужно было также уничтожить.
Но это было не так просто, потому что эти деревянные люди могли размножаться, и было их много. Тогда демоны пришли на землю, чтобы ломать и убивать деревянных людей, а с небес пролился потоп из густой смолы. Деревянные люди пытались прятаться и спасаться, но животные ополчились на них и даже вещи и домашняя утварь били их (как тут не вспомнить «Федорино горе»?). Тогда оставшиеся в живых деревянные люди сбежали в леса… и их далёкие потомки, которые дожили до настоящего момента – это обезьяны.
И тогда боги решили сотворить человека из кукурузного теста и кукурузных напитков. И это им удалось…
И вот эта история творения неожиданно близка мне. Я как истинный Нарцисс прекрасно понимаю, что двигало богами: ведь только при восхвалении божественная сущность реализуется полностью. Ни одному богу не достаточно сотворить мир или сто миров. Необходимо, чтобы кто-то это оценил, чтобы поклонялся, иначе смысл божественности утрачивается.
Единственное, что может подпитывать бога по-настоящему – молитвы, облечённые в слова, мысли, сформулированные так, чтобы они были понятны и приятны богам. Бога не устраивает просто вырванное сердце или курение на алтаре – без вербализованной компоненты богослужение бессмысленно.
Именно поэтому человек подобен божеству – они говорят на одном языке. Это, кстати, реализовано было и в Библии – Адам умел то, что было недоступно ангелам – он мог давать имена. Умение давать имена, говорить – то, что отличает нас от животных и приближает к божествам, которые нас создали только для того, чтобы мы в совершенстве овладели языком.
Правильное употребление слов угодно богам. Однако пустословие без души и разума приводит к уничтожению.
И поэтому всех тех, кто говорит и пишет неправильно (делаю я вывод), ожидает Шибальба, царство Смерти, полное ловушек и опасностей. И вожди Шибальбы: Хун-Каме и Вукуб-Каме, Шикирипат и Кучумакик, Ах-Альпух и Ах-Алькана, Чамиабак и Чамиахолом, Ах-Альмес и Ах-Альтокоб, а также Шик и Патан – с большим удовольствием и весельем вырвут глаза, оторвут голову, пожрут плоть и размелют кости всем тем, кто пойдёт по Чёрной дороге в их царство…

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Завтра выхожу на официальную работу... по профессии.
А тем временем полностью потерян в мире настолок - это так прекрасно, что даже слов нет. Особенно мне нравится америтрэш... но вам же это ничего не говорит, да?

---

Этот дайри постепенно превращается в свалку протухших эмоций и матерщины.
Вот и сейчас хочется как-нибудь выругаться, но настроение слишком унылое.
Иногда меня как будто "выключает" - хочется бессрочно побыть одному и чтобы никто не кантовал. Тупить в монитор или лечь спать.
Ан-нет... надо быть в тонусе, всё время помнить про ближнего и т.д.
Вот и остаётся только тоскливо ворочать в голове три слова и их парадигмы.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Посмотрел один из лучших, на мой взгляд, фильмов о любви.
Называется "Зак и Мири снимают порно".

---

что я сделал, как только сдал ГОС и защитил диплом? Поехал на море? Хуй там - взялся писать чужой курсач((((

---

в качестве вехи: сдал ГОС. Это был самый лёгкий экзамен в моей жизни.

---

Если бы Джоан Роулинг побывала в ВС РФ, то серия её книг выглядела бы примерно так:
1. Рустам Асабаев и лунный камень
2. Майор Мурзин и оружейная комната
3. Капитан Теслов и узник канцелярии
4. РМТО и РУБВиТ просят огня
5. Замполит и орден Феликса (щютка)
6. Сёма Раев и бобр-переросток
7. Сержант Медведев и дары духов
Лично у меня есть каждая из этих историй в голове. Все они объединены одними персонажами, местом и временем действия. Как-нибудь расскажу.

---

День победы

Сегодня я победил спецвопрос по ГОСам.
28 страниц, 27 источников.
Flawless Victory!

---

Тонкости перевода

В этом году я впервые поучаствовал в Грелке, пусть и Росконовской. К сожалению, универ обломал мне все планы на поездку. поэтому я снялся с конкурса. По моему субъективному мнению, я вполне проходил во второй очный тур. Вообще на Грелку я написал два рассказа. Этот - основной.
Мне справедливо указали на рояли в кустах, а также на вторичность сюжета. Вторичность не могла не появиться, потому что весь рассказ является реверансом в сторону Роберта Шекли и его героев. Следует уточнить, что рассказы на Грелку пишутся за несколько суток на заданную тему. Тема этой Грелки была: "Идут ли роботы на свист, и, если идут, то зачем?"
Рассказ, как и тема пестрит явным и скрытым интертекстом, но это уже не так важно.
Короче, если осилите - приятного чтения!

читай@критикуй

Тонкости перевода

1.
Поиск внеземных артефактов – дело только на первый взгляд прибыльное: окупается далеко не всегда. А просто так тащиться на другой конец галактики, чтобы откопать несколько осколков замысловатой керамики – кому это нужно? Черепками, обтёсанными камнями, бесформенным пластиком забиты все космические музеи – на них и смотреть никто не ходит. Вообще, унылое это зрелище: идёшь по бесконечным залам, по правую руку – вплавленные в стеклянный шлак обломки титана, по левую – мерцающие диаграммы остаточного излучения. Или бывает так: всё, что осталось от некогда могучей империи – предсмертный стрёкот последнего пилота подбитого истребителя, пойманный сверхчувствительной аппаратурой спустя многие годы.
То ли дело – произведения искусства, работающая техника, захоронения с драгоценностями, готовое к использование оружие… Этого вы никогда не увидите в музеях, а в частные коллекции вас никто и не пустит.
Кстати, позвольте представиться, Роберт Ланг, космический археолог. Мой напарник, Дональд Роджерс, астрогеолог, уже шесть часов как отправился за снаряжением для очередной нашей экспедиции. На вызовы Дональд не отвечает, а это значит, что он увлечённо торгуется, пытаясь сэкономить нам каждый кредит.
В последнее время дела идут не очень хорошо. Искусственные грибы, которые мы подцепили на одной из планет в системе Глизе 317, съели большую часть внутренней обшивки трюма, почти все наши приборы и инструменты, а также обивку кресел в кают-компании. Так что нам пришлось забыть о собственных маршрутах. И вот сейчас я достал заказ на Бету 72 Геркулеса – «поискать там чего-нибудь стоящего». Именно так и сказал мне наниматель, рассеянный полноватый джентльмен с седеющими висками.
Межгалактический справочник знал о Бете только то, что ни разумных организмов, ни животных вообще на этой планете земного типа нет. Несколько лет назад автоматическим терраформатором туда был сброшен воздушный генератор, поэтому атмосфера там должна быть вполне пригодной для дыхания. Что касается следов разумной цивилизации, то справочник был необычайно лаконичен: «Возможны». В общем, работа как работа – ни лучше не хуже.
В этот момент дверь нашего офиса распахнулась, и передо мной появился Дональд, как всегда взъерошенный и раскрасневшийся.
– Роб! – воскликнул он, – Дружище, кажется, тебе неслыханно повезло со мной! Наша экспедиция точно увенчается успехом, да ещё каким!
Он захлопнул дверь и упал в кресло перед моим столом.
– Конец нашим бедам и неудачам!
Дональд пригладил свои рыжие волосы, потом опёрся на локоть, заговорщицки приблизил своё лицо ко мне и добавил:
– Велика вероятность, что мы станем богаты. Я только что заключил чертовски выгодную сделку!
Наверное, я обрадуюсь, когда такое мне скажет кто угодно, кроме Дональда. Помнится, именно в таких же выражениях он говорил мне о контракте на доставку ларцов с секретом из системы Антареса, а маски аборигенов с Альфы Спики являлись мне в кошмарах потом полтора года. Хорошо, что контракт в этот раз заключал я. Уж лучше скучная, но перспективная работа, чем то, что притаскивает мой напарник.
Я молчал и смотрел на него, вопросительно приподняв бровь. Тогда Дональд откинулся на спинку кресла и сказал:
– Роб, честное слово, тебе не о чем беспокоиться, я купил партию археологических роботов, и…
Кажется, в моём лице что-то испугало Дона, потому что он выставил руки перед собой:
– Спокойно, друг, спокойно…
– Да они же чертовски дорогие! – закричал я, – Сколько ты купил их? Два с половиной? Три? Чтобы перекопать планету земного типа в срок, их нужно не меньше пятнадцати! А как же сканер слоёв? А георадар? А крот? А как же всё остальное?! Чёрт возьми! Да у нас даже фонариков толковых нет, чтобы исследовать пещеры!
Дональд смотрел на меня с какой-то странной миной на лице. Непонятно, то ли он ухмылялся так, то ли делал недоумённое выражение. Тут я понял, что уже не сижу, а стою, кулаки у меня сжаты, и я сейчас либо прибью его, либо начну стучать по столу, а это совсем уже некрасиво, тем более что стол пластиковый, хлипкий и взят в аренду.
– Всё, выдохся? – поинтересовался Дон, – Садись и слушай. У тебя напарник не дурак. Я купил семнадцать архоботов…
– Семнадцать?!
– Да, по удивительно низкой цене… Видишь ли, я совершенно случайно наткнулся на одного знакомого… ты его не знаешь…
– И даже знать не хочу, – хмыкнул я, закрыв лицо руками, – конечно, он сразу же улетел на симпозиум старьёвщиков на Венере, как только ты купил у него эту дрянь?
Дональд сделал удивлённое лицо, поражённый моей осведомлённости:
– Ээээ… да, но послушай, Роб, они и вправду прекрасные. Функционально роботы полностью исправны…
– И сколько же ты за них заплатил? – устало спросил я.
– Этот парень запросил по тысяче кредитов за каждого, но я хорошо торговался. В конце концов, он сказал: «Тринадцать тысяч кредитов – прекрасная цена за таких крошек!» Роб, ты не пожалеешь, они и впрямь очень хорошие. Полностью автономны, – Доанальд принялся загибать пальцы, – управлять ими не надо. Их нужно только активировать по прибытии на место, и отдать мысленный приказ – они сами всё найдут, не пропустят ни косточки, ни осколка!.. Кстати, нас заправили, и старт уже через двадцать пять минут.
Дональд вовремя вскочил с кресла и бросился бежать, потому что я запустил в него дыроколом. Времени было в обрез: как обычно договорились на «прилипалу», и взлететь мы должны, «прилепившись» к гигантскому грузовику. Вес нашего корабля для такой махины почти незаметен, а сотня кредитов приятно греет сердце его капитана.

2.
Прилично разогнавшись, мы отцепили нашу птичку от массивной туши грузовика, мигнули ему, уходя в сторону, и сразу нырнули в гипер. А вышли практически прямо к цели. На мониторах тепло и приветливо сияла 72 Геркулеса, а под нами висела планета раза в два больше Земли: редкие белые облака, серо-зелёные равнины вокруг небольших озёр, низкие горы. Спокойное местечко – самое время спускаться и браться за работу.
Наш корабль описал несколько витков над дневной стороной, постепенно снижаясь. Довольно быстро, на втором витке, я заметил россыпи камня и прямые линии. Всё это пряталось в укромной долине, окружённой холмами, на берегу небольшого озера.
Дональд аккуратно посадил корабль, анализаторы разрешили нам выйти из корабля без скафандров, и вот мы спрыгнули на упругую серо-зелёную траву.
Воздух был чистым, вкусным и тёплым. Ветра в долине не было. В целом флора была похожа на земную: холмы поросли деревьями, низкая трава покрывала землю сплошным ковром. Берег озерца было слегка заболочен и порос тростником необычайно красивого фиолетового цвета. Меньше чем в пятидесяти шагах белели груды камня, похожие на обвалившуюся давным-давно стену.
– Пора заняться делом! – Дональд открыл грузовой отсек.
По выдвинувшимся аппарелям на землю скатились архоботы, купленные по дешёвке. На первый взгляд, они были абсолютно новыми: не больше фута в длину, белоснежные закруглённые бока, ни единой царапины. Впрочем, никаких инструментов или приборов, готовых к действию, тоже видно не было.
– Ты только посмотри, какой дизайн! – Дональд приблизился к копошащимся роботам и погладил одного из них, – Техника будущего на службе у исследователей прошлого!
– Мммм… Дон, это, конечно, всё здорово, но где их буры, лопатки, кисточки? Где вообще всё? – я недоумённо обходил выводок, похожий на одушевлённые половинки яиц: они находились в постоянном движении, сновали туда-сюда, слегка вибрируя. – И почему они мельтешат?
– Никаких лопат и ковшей, Роб, – Дональд замахал руками, – все работы выполняются ультразвуком – они ни за что не поцарапают и не сломают ни одной находки. А бегают они, потому что автономны – их не нужно заряжать, они заряжаются сами от солнечного света. Все нужные для активности элементы они берут из земли, растений, откуда угодно. С ними никаких забот! Вот увидишь. Кстати, где наши шезлонги? Кажется, пока они будут трудиться, мы сможем немножко отдохнуть…
И Дональд исчез в трюме.
Солнце потихоньку припекало, озерцо заманчиво поблёскивало. С холмов прилетел еле заметный ветерок и принёс незнакомый, но приятный аромат. Кажется, деревья, росшие вокруг, пахли сами по себе – цветов я не заметил.
Из корабля выбрался Дональд – он тащил надувной матрас и два лёгких шезлонга.
– Роб, сейчас мы тут устроимся… Кстати, а они уже работают?
Архоботы, видимо, подзарядившись, расползлись вокруг корабля и сновали в траве.
– Не похоже, – ответил я.
– Может быть, они проводят разведку? – осторожно предположил Дональд, внимательно глядя на поблёскивающие округлые спины наших подопечных.
– Если бы я проводил разведку, я бы начал с этих камней, – махнул я рукой на развалины. – Кстати, кажется это что-то известняковое…
– Если это известняк, значит, здесь были моллюски, – глубокомысленно заметил Дональд, раскладывая шезлонги.
– Умник, если здесь есть стена, то здесь были не только моллюски, – хмыкнул я, – тайна жизни не в том, откуда она берётся, а в том, куда она девается. Кстати, как мы назовём планету?
Дональд оглянулся вокруг и спросил:
– А что ты видишь?
– Холмы, долину, деревья, озеро, траву, небо… Наш корабль и вот этих… – я махнул рукой на архоботов.
– Ну, тогда варианты: Коллия, Арбория, Лакия, Валлия… эта, как её, Хербия и Каэлия… ммм… Навия и… не знаю, как назвать их…
– Ясно, Бета Геркулеса мне нравилась гораздо больше... Нет, кажется, они всё-таки не работают.
Я подошёл к одному из архоботов и дотронулся до него носком ботинка, тот секунду помедлил и откатился в сторону. Тогда я с некоторым трудом оторвал его от земли и перевернул. Дно робота было чёрным и как будто губчатым – никаких колёс, ног или гусениц. Дональд заглянул мне через плечо.
– Антигравитационная подушка, – гордо сказал он, – не изнашивается, не требует замены, не…
– Заставь их работать! – я бросил робота на землю, но в падении он перевернулся и, мягко коснувшись травы, продолжил своё бесцельное неторопливое блуждание.
Дональд стоял рядом и почёсывал затылок:
– Именно про это я сейчас и думаю, – он напряжённо нахмурился, – Я мысленно говорю им: Работайте! Ищите артефакты! Копайте!..
Я, конечно, тоже попробовал мысленно покомандовать.
Солнце немножко сдвинулось к краю горизонта.
– Кажется, я понял, – сказал Дональд, – тот парень говорил мне что-то про их активация, но, мол, с этим справится и ребёнок. Где-то была инструкция, сейчас…
Он принялся копаться в карманах комбинезона, приговаривая: «Где-то тут… сейчас-сейчас…».
Наконец, довольно тонкий глянцевый буклет появился из его набедренного кармана, и я вырвал книжечку из рук напарника. Вот что там значилось:

«РИГЕЛИАНСКИЙ УНИВЕРСАЛЬНЫЙ АВТОНОМНЫЙ РОБОТ-АРХЕОЛОГ (РУАРа)
Археология это просто!
Уважаемый покупатель! Мы рады представить Вам РИГЕЛИАНСКОГО УНИВЕРСАЛЬНОГО АВТОНОМНОГО РОБОТА-АРХЕОЛОГА (Руара)!
Ещё никогда археологические исследования не были такими простыми и весёлыми, как с Руаром! Руар полностью автономен, не требует зарядки, заправки и техобслуживания! Он не нуждается в постоянном контроле! Руар руководствуется эвристическими алгоритмами в нахождении, извлечении, очищении, сохранении, реконструкции и даже частичной реставрации найденных артефактов. Он передвигается на антигравитационной подушке, а в своей работе пользуется методом бережного ультразвука. Всё, что Вам нужно, это привезти Руара в нужное место, в том числе – на любую планету земного типа или на астероид, активировать его, отдать телепатический приказ, и он самостоятельно извлечёт и доставит все артефакты, представляющие какой-либо интерес. По Вашим мысленным указаниям Руар скорректирует свои алгоритмы, поэтому, чем дольше идёт поиск, тем лучше результаты.
Руар прост в использовании!
Надёжен в работе!
Спасибо, что Вы выбрали нашего Руара!»

Дальше шли красочные картинки Руаров в разных ракурсах, известные археологические находки, сделанные Руарами, счастливые лица, морды и рыла семей, детей и новоявленных миллионеров со всех концов галактики в обнимку со своими Руарами. Ниже было подписано: «Руар – больше, чем робот! Это Ваш домашний питомец! Член Вашей семьи!»
Последняя страничка буклета была посвящена непосредственно технической части:

«АКТИВАЦИЯ И УПРАВЛЕНИЕ РУАРОМ
Активация Руара проста, с ней справится и ребёнок! У Руара есть два состояния: состояние активного покоя и состояние активного поиска. Чтобы активировать Вашего Руара, просто свистните* и отдайте ему мысленный приказ, например, «Ищи!», «Копай!», «Исследуй!», «Иди туда!», «Ищи там!». Свистните повторно, чтобы деактивировать Руара. Если вдруг по какой-то причине Вы не можете провести звуковую активацию / деактивацию или не хотите приказывать ему телепатически, Вы можете вручную управлять Вашим Руаром, подключив его к стандартному компьютерному разъёму через брюшко.
Желаем Вам прекрасных находок!
С уважением, Ткцт-Шлтр, главный трсл РглРбтр

*ВНИМАНИЕ: этот способ активации / деактивации не работает на безатмосферных планетоидах».

Я мрачно посмотрел на Дональда:
– И это, по-твоему, нормальная инструкция?!
– Не кипятись, – он легкомысленно отмахнулся, – тут же написано, и ребёнок справится. Нужно всего-навсего свистнуть…
Дональд нагнулся к Руару, медленно ползущему по траве, вытянул губы трубочкой и слегка свистнул. Мне показалось, что робот на мгновение замер, но потом продолжил свой неторопливый путь непонятно куда.
– Может быть надо свистнуть погромче? – пробормотал Дональд.
Он снова вытянул губы и засвистел: фьють-фьють-фьють!
Я поморщился:
– Дон, это же не собаки… Как ты им свистишь? Они должны почувствовать сигнал, приказ…
И я свистнул вполсилы сквозь зубы. Несколько Руаров, замерли, но потом снова поползли, слегка приминая серо-зелёные травинки.
– Может быть, нужно свистеть не всем, а кому-то конкретно? – Дональд перевернул одного из Руаров и свистнул ему в губчатое чёрное брюхо. По губке пробежала рябь, и… ничего не произошло.
Светило солнце и нестерпимо блестело, отражаясь в воде. В траве дрейфовали семнадцать Руаров. А мы как полоумные свистели то громко, то сильно, то приблизившись к одному, то развернувшись лицом ко всем. Безрезультатно. Через какое-то время они и остановками реагировать перестали – шелестели по траве, как ни в чём не бывало.
– Всё, – сказал я, – мне надоело. Поэтому они и стоили так дёшево: они не реагируют на свист. Придётся каждого вручную активировать…
Я опустился на колени перед одним из Руаров, достал из нагрудного кармана портативный компьютер, вытянул контактный кабель и, перевернув Руара на бок, сунул разъём ему в губчатое брюхо. Робот захватил разъём и лежал смирно, ожидая соединения.
Несколько раз я пытался подключиться к роботу, но мой компьютер не желал видеть на другом конце кабеля хоть какое-то подобие искусственного интеллекта.
– Ээээ… – за моим плечом мялся Дональд, – вообще-то продавец сказал, что именно ручная активация у них не работает… А со звуковой у них всё в порядке…
И мой напарник предусмотрительно отошёл на несколько шагов.
– Так почему же они не реагируют на наш свист? – на моих штанах остались серо-зелёные следы от травы, сок размазывался, но не впитывался и пачкал руки, поэтому я свирепел постепенно.
– Похоже, мы как-то не так свистим, – предположил Дональд.
– Ах вот как! – я посмотрел на него пристально, – Ты их купил, вот ты и свисти как-то по-другому. И постарайся, чтобы они всё-таки тебя услышали.
И я от души пнул подвернувшегося под ногу Руара, но он только заскользил от этого быстрее по траве, даже не ушибив мне ногу. На его чистой поверхности остался след от травяного сока.


Чтобы не слышать, как Дональд свистит, я взял набор инструментов и пошёл к развалинам стены, сложенной из больших кусков ракушечника. Кажется, ксенобиолог был бы счастлив, но мне простых кусков было мало. К сожалению без приборов я не мог вычислить параметры объекта, рассчитать его возможную форму, определить возраст. Делать классическую разметку и раскоп бессмысленно – на это нет времени, да и одному это делать крайне утомительно. Поэтому я решил положиться на случай и стал копать наудачу возле стены.
Тем временем Дональд, кажется, достиг определённых успехов в деле художественного свиста, но, увы, не в активации Руаров. Они продолжали пастись вокруг корабля, не обращая внимания на моего напарника. Солнце этой планеты, 72 Геркулеса, было уже на полпути к закату, сутки на планете оказались примерно вдвое длиннее земных.
Я увлечённо копался в земле, это меня всегда успокаивало. Грунт был безжизненным – верхний слой дёрна ещё пронизывали корешки травы, но ниже не было ни семечка, ни личинки.
После небольшого затишья я снова услышал свист, только он был какой-то другой. Оказывается, Дональд нашёл в корабле судейский свисток и теперь свистел в него, переворачивая Руаров брюхом вверх. Они вполне благосклонно его слушали, но работать отказывались. И он свистел снова.


Закатное солнце было красным как на Земле, вид портили только несколько больших тёмных пятен – звезде явно было не по себе. За целый день я нашёл только пару камешков забавной формы и, несколько разочарованный, выбрался на поверхность. Дональд лежал в шезлонге, прикрыв глаза. Когда я окликнул его, он поморщился и сказал еле слышно, что голова у него раскалывается, в горле саднит, а губы вообще не двигаются.
– Кроме того, – добавил он, – я теперь могу просвистеть всю «Порабощённую Вселенную» с увертюрой и финальными аплодисментами. Только не проси меня делать это сейчас.
Руары паслись. С наступлением сумерек они подобрались ближе к кораблю и начали слегка светиться.


Весь следующий день, выспавшись за десятичасовую летнюю ночь, Дональд посвятил свисту, извлекаемому самыми разными способами. Он не поленился сходить к фиолетовым тростникам и сделать несколько свистулек. Потом пришёл черёд сдувающегося с предсмертным хрипом надувного матраса. Передохнув, Дональд продолжил эксперименты, быстро размахивая в воздухе разными предметами: мухобойкой, свёрнутой газетой, сувенирным мечом с Антареса (загогулины на клинке издавали жуткий воющий звук), жестяными листом, с прорезанными в нём отверстиями…
Вторую половину долгого дня, Дональд потратил на опыты со свистом в записи. Но ни ускоренное воспроизведение, ни наложенные искажения, ни усиление определённых частот не дало никакого результата.
Тем временем, я углубился под стену на несколько метров и нашёл несколько жалких осколков примитивной керамики.
Руарам надоело сновать вокруг корабля, поэтому они, сбившись в кучу, отдыхали в тени.


– Я сдаюсь, – над краем раскопа стоял Дональд, – Я всё перепробовал. Я свистел всеми возможными способами, а мысленно я просто орал им: «НАЧНИ КОПАТЬ!» Сам видишь, дружище, я сделал всё, что мог…
– Всё, что ты можешь сделать, – проворчал я, стирая грязь с лица рукавом, – это начать копать в любом другом месте. Тогда наши практически нулевые шансы «найти что-нибудь стоящее» удвоятся. А вообще, судя по тому, сколько ты насвистел, мы не найдём на этой планете ничего, что стоило хотя бы битого кредита. И, учитывая, что ты купил неисправных Руаров, не проверив их, тебе придётся копать на тринадцать тысяч кредитов больше, чем мне…
– Ну… – Дональд поплевал на руки и взялся за лопату, – обещаю, что я продам их не меньше, чем за четырнадцать тысяч, когда мы вер…
И в этот момент земля подо мной дрогнула, и я провалился в затхлую темноту возрастом во много тысяч лет.

Руаров заносили внутрь корабля на руках, они не сопротивлялись. За местную неделю, они так наелись солнечной энергии и подножного корма, что, кажется, даже растолстели. Яйцевидный блеск их стал просто нестерпимо масляным. В первый день своего существования, когда они скатились с конвейера, они не выглядели такими новыми. Мы с Дональдом, наоборот, осунулись, загорели, хотя больше испачкались, и еле стояли на ногах: подземные катакомбы, в которые я провалился, оказались настоящим эльдорадо! Драгоценные камни, вычурные украшения, статуи, высеченные из камня, шкатулки, вырезанные из дерева и чего-то похожего на кость, мумифицированные животные или хозяева этих сокровищ – мы, не разбираясь, запихивали всё в трюм и спецхраны. Холодное оружие, удивительные рисунки, на одном из которых мы опознали долину с озером, самосветящиеся устройства, странные механизмы неизвестного назначения, движущиеся картинки из далёкого прошлого внутри кристаллических призм… Однако катакомбы опустели, а трюм был занят едва ли на четверть. Но времени и сил на поиски у нас больше не было.
– Пожалуй, это кое-что стоящее, – хмыкнул Дональд, задраивая люк, – слушай, а если на планете есть ещё несколько таких мест?!
– Нам и так невероятно повезло, – ответил я, – Промахнись мы самую капельку, и это стало бы нашим последним делом. А так, глядишь, и при своих останемся. Но представь, сколько и чего мы бы нашли, если бы эти чёртовы Руары были исправны?!
– Спокойно приятель, – Дональд запускал двигатель, – вернёмся домой – сразу же продам, чтобы места не занимали… куплю локатор, георадар, фодератор какой-нибудь… Внимание! Входим в гипер!

3.
Отчитавшись по экспедиции, я отправил Дональда продавать Руаров, а сам поудобнее устроился в кресле и начал раскладывать пасьянс. Однако что-то никак не давало мне покоя, рука сама потянулась к полке со справочниками и выбрала «Иллюстрированные основы коммуникации в Галактике и за её пределами». Быстро пролистывая страницы, я наткнулся на изображение ригелианца – прямоходящего медведя с головой пчелы – удивительный симбиоз хордового и членистоногого. Впрочем, справочник утверждал, что они вполне дружелюбны. «Особый щёлкающий строй речи… практически полное отсутствие гласных в привычном понимании…» Всё это не то… Ага, вот! «Кчкх-тльтс – характерный для ригелианцев способ привлечь внимание, выразить неодобрение или восхищение, ярко выделяющийся среди их щёлкающей речи… Схожие функции у землян и некоторых гуманоидов выполняет свист. Кчкх-тльтс отличается от речи ригелианцев наличием долгих гласных звуков, нехарактерных для их фонетики и звучит как…»
На этом месте я отшвырнул справочник и схватился за коммуникатор, но Дональд не отвечал. А это значило только одно – он упорно торгуется.


Дверь нашего офиса распахнулась. На пороге стоял красный и взлохмаченный Дональд. Он потрясал кулаками, не перешагивая через порог.
– Ты не поверишь, Роб! – закричал он, – ты не поверишь!
– Ты их, конечно, продал?
– Да! Представь себе, какому-то медведю с пчелиной головой – жуткое создание.
Дональд перешагнул порог, захлопнул дверь и упал в кресло. Наклонился ко мне поближе и с каким-то безумным смешком произнёс:
– И когда я спросил, куда ему их послать, он сказал, что они сами дойдут, представляешь?!
Я вздохнул:
– Дон, это был ригелианец, и я знаю, что…
Дональд прервал меня нетерпеливым движением:
– Нет, Роб, ты не поверишь, он повернулся к Руарам…
– Дон…
– Повернулся и… – тут голос Дона сорвался на истерический шёпот, – представь, эта огромная волосатая махина со щёлкающими жвалами, да? Повернулся и замяукал… Жалобно так, Роб, замяукал…
Дональд откинулся на спинку и закрыл лицо ладонями.
– И, ты только подумай, Роб, они пошли за ним, к его кораблю.

---

Цитата

"Рекомендации иногда были прямо противоположны одна другой (ведь астрологией занимались не только ученые, но и шарлатаны)."

ёпт

---

Про театр

Досталась случайно контрамарка в наш Драмтеатр на спектакль «Номер 13». И решили мы сходить: строим из себя культурных людей, а в театрах не бываем. Вырядились, пошли.

много букв и возмущённой критики

Я жутко волновался – а вдруг я что-то не так сделаю, поведу себя неправильно, перепутаю партер и бельэтаж – ничегошеньки в этом не понимаю… К тому же, первый раз за год надел брюки-пиджак, белую рубашку, побрился… почти как на свадьбу. Вот такое стремление во мне – понравиться театру.
В вестибюле – толпа. Я всё боялся, что мы недостаточно красивые и приличные… Фигня – ходить в тетр можно как угодно – в джинсах, зелёных битловках, абсолютно невечерних нарядах. Ладно бы подростки, но и взрослые мужчины. С женщинами, правда, получше.
Места у нас по контрамарке не самые удачные – ложа партера, самые задвинутые места. Ну да ладно: на халяву – уксус сладкий. Уселись, ждём начала. Начало задерживают, поэтому я рассматриваю недавно отремонтированный театр. Колонны облуплены, ткань на перегородках и бортиках – стянута от краю и открывает старую обивку. Стулья шатаются. Мда.
Тут мне захотелось узнать побольше про спектакль. И я с удивлением заметил, что ни у кого в партере, не было программок. Я спрашиваю Мари: «Слушай, а почему нет программок?» И она мне: «У тебя есть лишние 100 рублей?». Ну не свинство ли? Честно, я не знаю, сколько стоят программки, но их нам точно не предложили на входе, а это – один из основных, в моём понимании, принципов любого мероприятия: здравствуйте, берите программку… Даже если она и продаётся, то стоить лист матовой бумаги с двусторонней цветной печатью должен рублей 20 не больше! И опять же, эти программки должны быть на виду. И уж кто-нибудь их бы купил. Но я не увидел ни одной!
Начался спектакль. Видно с наших место было ровно ничего. Но я решил: чего жаловаться, если пьеса и актёры хорошие, если будет что послушать, то встанем и простоим всю постановку… Но тут нас обломали. Пьеса Рея Куни – комедия положений, фарс, состоящий из петросянства. Я понимаю, что пьесы разные нужны, но ходить в театр и смеяться над плоскими шутками, когда их хватает по телевизору – это выше моего понимания! Если кто-то мне скажет, что в пьесе прекрасный английский юмор – возражать не стану, текст не читал, тем более в оригинале. Шутка зависит во многом от того, как её подать. Даже самой плоской и тупой можно голосом, жестом, контекстом придать глубину и остроту. Но не в исполнении актёров нашего Драмтеатра. И не при нашей публике. Какие запросы у публики, то и дают. Зал похохатывал дружно. А мне было противно, честно. Я считаю, что у меня есть чувство юмора, я знаю много анекдотов и умею их рассказывать, в моей семье принято шутить. Но попробовал бы я пошутить так, как в постановке – фи. Несмешно и пошло.
Второе, что вывело меня из себя. В пьесу введена полуголая девушка в пеньюаре, чулках, на каблуках. Не буду придираться к оригиналу, буду придираться к театру и режиссёру. Выбор подобной пьесы – дешёвый способ поднять популярность и удержать зрителей. Сходим в театр, посмотрим, как по сцене бегает хорошенькая полуголая актриса. Прямо как в старом анекдоте: «Говоришь, тётя голая на тигре? Да, сынок, пойдём в цирк, давно я что-то на тигров не глядел».
Третье – актёры плохо играют. Понятно, что это придирка из серии: «художник плохо рисует». «Что ты знаешь о театре, чтобы так оскорблять заслуженных артистов?» – спросят меня. Единственное, что я знаю: актёр не должен произносить заученный текст и не должен играть роль. Он должен перевоплотиться, он должен стать персонажем, другим человеком. Именно этому учат во всех актёрских училищах. А на сцене я вижу уставших людей, которым хочется отработать и пойти домой. Как говорил один мой знакомый Виталик: «Балерина танцует и думает о колбасе».
Я вообще не люблю комедии положений – сюжет у них крайне предсказуемый. И ещё я терпеть не могу суматоху на сцене. Я в жизни не люблю глупых людей. Я не смотрю про них фильмы… И в театре на сцене наблюдать их мне не хочется. Но это претензия уже не к театру и не пьесе… скорее к общему уровню интеллекта, к средней температуре по больнице. Которую стоило бы высмеять, как это делали русские классики, но не поддерживать её смехом, как это получается в «Номере 13». Ведь смеяться можно по-разному. Можно смеяться и сопереживать. Можно смеяться над собой. Можно смеяться, защищаясь и с ужасом понимая, что высмеивают тебя и весь зал. Здесь, как мне кажется, зал поддерживал глупых неудачников. И это грустно.
И вот мы пытаемся хоть что-то увидеть, расстроенные этой пьесой, игрой актёров и неудачными местами… и тут дверь в ложу открывается и заходит тётенька из персонала театра, из тех, что в гардеробе принимает одежду или бинокли даёт напрокат. И стоит и смотрит. Ложа полна. И её тело нависает над нами и раздражает. К тому же она не закрыла дверь ложи и оттуда – холодный сквозняк. Мари встала и закрыла дверь. Смотрим дальше. Через две минуты тётенька вышла, снова не закрыв дверь. Блин! Мари встала и закрыла. Через пять минут припёрлась другая театральная тётя. И не закрыла дверь! А ещё через минуту припёрлась ещё одна, не закрыла дверь, и теперь они уже вдвоём нависают над нами! Это, блин, что за херня?!
Ситуация на сцене не выправилась, в ложе сидеть уж совсем некомфортно – чего ловить? И мы уходим. Закрываем дверь в ложу, проходим по ковру коридора… и выходим в вестибюль, в котором каменный пол. Мари на каблуках, под стать вечернему наряду. И каблуки, понятное дело, цокают по камню. Звук в пустом вестибюле разносится хорошо и звонко. И к нам кидается с агрессивным шиканьем и цыканьем старушка, театральная тётечка: мол, девушка, нельзя ли потише? Мы даже опешили от такой борзоты. Нам что, в театр ходить в тапочках? Или в кедах? Мы уже отошли от зала, двери в него закрыты. Нам идти на цыпочках? Это что, библиотека? Мари просто шла, не долбила со злости по полу каблуками…
Оделись и ушли. Посмотрели репертуар. Серьёзной русской классической драматургии не значится. Да её, видимо, не потянул бы актёрский состав, что печально.

Итак, краткое подведение итогов:
1. Театр не выглядит отремонтированным. Как и всегда в России. Деньги, видимо, попилили. Театр недостаточно отремонтировать один раз – его нужно постоянно подновлять, как и любое другое общественное место.
2. Где программки? Почему их не предлагают на входе? Почему никто не кричит: «Программки!» Если программки действительно стоят денег, почему эти 10 рублей (себестоимость) не включены в цену билета?
3. Выбранная пьеса полна дешевого петросянства на потребу публике. Публика должна расти с театром, а не театр должен опускаться до среднего потребителя, это моё ИМХО, конечно.
4. Актёры читают заученные реплики по всем правилам старого театра. Пафосно и неправдоподобно.
5. Какого хрена персонал театра заходит во время спектакля в полные ложи? Сложно подняться на полупустой второй этаж? Или администрации сложно выделить ложу специально для обслуживающего персонала?
6. Кидаться на зрителей шикая, когда они уходят с постановки – это терроризм. Мы ушли не потому, что пьеса прекрасная, мы и так идём расстроенные. Агрессивный персонал в виде цыкающих бабушек – что за пережиток прошлого? Вот к гардеробщице претензий нет – она сочувственно спросила: «Не понравилось?» И мы сказали: «Да, пошло и не смешно». А бабушка-вахтёрша, цербер по совместительству – это неуважение к гостям театра.
7. Огорчает репертуар. Где Горький, Чехов, Гоголь, Маяковский? А?

Я так старался понравиться театру. А он мне – совсем не понравился.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Курс лечения русской попсы

Я говорю:
- Помнишь песню Савичевой "Магнит"? Что-то там "магнит... болит..."
Мари:
- Какая Савичева, это Согдиана!
- Савичева!
- Согдиана!
- Савичева!
- Согдиана!

Открыли тексты. И там магнит-болит, и там болит-магнит. Тьфу.
Я говорю:
- Столько же есть прекрасных рифм к слову "магнит". Чего наша попса не выбрала рифму "перитонит", например? Типа: "Магнит... болит... гнойный перитонит..." Конечно болит, ещё бы...
Мари смеётся, а меня понесло: пульпит, артрит, гастрит, уретрит, ларингит ...
Мари:
- А если не медицину?
- Легко! Сульфит, хлорид, бромид... И это химия, а не медицина... Кульбит... Сталактит и сталагмит... тупит... эээ глаголы не берём...

Успокоились, отсмеялись.
Через пять минут:
Иприт!!! Иприт забыли!