"Кстати, благородные доны, чей это вертолёт позади избы?" (с)
Сегодня познакомился с молодым человеком.
Моего возраста, он раздавал на выходе с избирательного участка пригласительные на концерт.
Он был крайне общителен. Он говорил абсолютно на любые темы и со всеми.
Потом я заметил, что ему абсолютно всё равно, слушают его или нет, отвечают или отворачиваются.
Он говорил обо всём: спрашивал мнение окружающих о землетрясении в Японии, говорил о своих музыкальных пристрастиях, о колледже, о девушке, просил позвонить, пытался говорить о противостоянии России и США, доверительно говорил о том, что ему непонятно, зачем выборы, ведь ЕР и так выиграет, и т.д. и т.п. Уровень его умозаключений соответствовал незаконченной средней школе, на ступеньках которой это происходило.
Потом каждому выходящему на крыльцо покурить он рассказывал свою историю о том, как он стал вокалистом, как он занимается в студии джазовой импровизации, рассказывал, как на концертах его педовки забрасывали лифчиками, о том, как он, как только соберётся серьёзно заняться вокалом, тут же заболевает, и всё срывается. Он перечислял какие-то музыкальные группы и называл года концертов, в которых он участвовал.
Меня стало подташнивать от его общества минут через десять. Мне так хорошо было сидеть на солнышке, под ласковым весенним ветерком, что я молчал и благодушно соглашался со всем.
Женя, так он представился, рассказывал о том, что он курит только когда выпьет и тут же стрелял сигарету у наблюдателей, говорил про то, что он три года занимался тяжёлой атлетикой (шли перечисления весов, которые он поднимал становой тягой и в жиме лёжа) и тут же говорил, что упал на катке, повредил спину и был вынужден оставить спорт.
Тем временем возле участка появилась странная компания малолетних гопников лет по 16-18. Самый старший крутил на пальце ключи от грязного "Опеля". Шмыгая носами и двигая кадыками, они прошли гуськом мимо меня по ступенькам. Помню, я даже удивился: на граждан, пришедших отдать свой голос, они походили меньше всего.
Минут через пять, они тем же макаром прошествовали обратно, отошли к газону, где стоял Женя и сгрудились там, поплёвывая и щёлкая "жигами".
Честно говоря, я не следил за ними, отметил только, что они, покурив, загрузились в "Опель" и уехали. Ко мне подошёл Женя.
- Охотятся за такими как ты, - сказал он вполголоса, проглотив конец фразы.
Я переспросил.
- Они выслеживают таких как ты, которые считают на участках людей, которым заплатили деньги за голоса. Фоткают их, записывают видео, выслеживают и пиздят.
Я приподнял бровь:
- И что? Эту мелочь разогнать - что пёрнуть. К тому же, не верю, что они рискнут наезжать на Единороссов - кишка тонка.
- Эх, - вздохнул Женя, - жаль меня нет там, где такое случается. Я - боец. Я ведь занимался тайским боксом. И организовал в нашем городе три бойцовских клуба. Там всё по-взрослому, только от 18-ти. Если бы что-то случилось, я бы позвонил своим ребятам, подъехали бы разобрались.
Женя возбудился от этих мыслей - пытался заглянуть мне в глаза, хрустел пальцами:
- А отец у меня был чемпионом Европы по дзюдо. Так что я и дзюдо занимался. А ты вообще заметил, что к тем, кто чем-нибудь серьёзно занимался, не год-два, а больше, к настоящим мастерам, никто на улице не пристаёт. Вот быдло всякое - они драться не умеют, поэтому постоянно драться лезут, а к бойцам - никто не рискнёт... Как жаль, что меня ни разу не было там, где бы на девушку напали или что-то такое...
Женя мог бы продолжать в таком духе ещё довольно долго, но я его оборвал, сказав, что он слишком эмоционален. Думаю, он не понял, что я считаю его клиническим пиздаболом.
Моего возраста, он раздавал на выходе с избирательного участка пригласительные на концерт.
Он был крайне общителен. Он говорил абсолютно на любые темы и со всеми.
Потом я заметил, что ему абсолютно всё равно, слушают его или нет, отвечают или отворачиваются.
Он говорил обо всём: спрашивал мнение окружающих о землетрясении в Японии, говорил о своих музыкальных пристрастиях, о колледже, о девушке, просил позвонить, пытался говорить о противостоянии России и США, доверительно говорил о том, что ему непонятно, зачем выборы, ведь ЕР и так выиграет, и т.д. и т.п. Уровень его умозаключений соответствовал незаконченной средней школе, на ступеньках которой это происходило.
Потом каждому выходящему на крыльцо покурить он рассказывал свою историю о том, как он стал вокалистом, как он занимается в студии джазовой импровизации, рассказывал, как на концертах его педовки забрасывали лифчиками, о том, как он, как только соберётся серьёзно заняться вокалом, тут же заболевает, и всё срывается. Он перечислял какие-то музыкальные группы и называл года концертов, в которых он участвовал.
Меня стало подташнивать от его общества минут через десять. Мне так хорошо было сидеть на солнышке, под ласковым весенним ветерком, что я молчал и благодушно соглашался со всем.
Женя, так он представился, рассказывал о том, что он курит только когда выпьет и тут же стрелял сигарету у наблюдателей, говорил про то, что он три года занимался тяжёлой атлетикой (шли перечисления весов, которые он поднимал становой тягой и в жиме лёжа) и тут же говорил, что упал на катке, повредил спину и был вынужден оставить спорт.
Тем временем возле участка появилась странная компания малолетних гопников лет по 16-18. Самый старший крутил на пальце ключи от грязного "Опеля". Шмыгая носами и двигая кадыками, они прошли гуськом мимо меня по ступенькам. Помню, я даже удивился: на граждан, пришедших отдать свой голос, они походили меньше всего.
Минут через пять, они тем же макаром прошествовали обратно, отошли к газону, где стоял Женя и сгрудились там, поплёвывая и щёлкая "жигами".
Честно говоря, я не следил за ними, отметил только, что они, покурив, загрузились в "Опель" и уехали. Ко мне подошёл Женя.
- Охотятся за такими как ты, - сказал он вполголоса, проглотив конец фразы.
Я переспросил.
- Они выслеживают таких как ты, которые считают на участках людей, которым заплатили деньги за голоса. Фоткают их, записывают видео, выслеживают и пиздят.
Я приподнял бровь:
- И что? Эту мелочь разогнать - что пёрнуть. К тому же, не верю, что они рискнут наезжать на Единороссов - кишка тонка.
- Эх, - вздохнул Женя, - жаль меня нет там, где такое случается. Я - боец. Я ведь занимался тайским боксом. И организовал в нашем городе три бойцовских клуба. Там всё по-взрослому, только от 18-ти. Если бы что-то случилось, я бы позвонил своим ребятам, подъехали бы разобрались.
Женя возбудился от этих мыслей - пытался заглянуть мне в глаза, хрустел пальцами:
- А отец у меня был чемпионом Европы по дзюдо. Так что я и дзюдо занимался. А ты вообще заметил, что к тем, кто чем-нибудь серьёзно занимался, не год-два, а больше, к настоящим мастерам, никто на улице не пристаёт. Вот быдло всякое - они драться не умеют, поэтому постоянно драться лезут, а к бойцам - никто не рискнёт... Как жаль, что меня ни разу не было там, где бы на девушку напали или что-то такое...
Женя мог бы продолжать в таком духе ещё довольно долго, но я его оборвал, сказав, что он слишком эмоционален. Думаю, он не понял, что я считаю его клиническим пиздаболом.
